Причины восхождения Молчанова на вершину советского политического сыска непонятны.
Г.А.Молчанов.
6 июля 1918 года Сибирь объявила о государственной самостоятельности. Во Временном сибирском правительстве, ставшем самым законным из всех правительств, возникших после осени 1917 года на обломках Российской империи, нашлось место для министерства туземных дел. Его возглавил создатель и первый директор Томского краеведческого музея Михаил Бонифатьевич Шатилов.
1930-е ГОДЫ. МОСКВА.
«Советский Зубатов».Так в ОГПУ -НКВД называли начальника Секретно-политического отдела комиссара государственной безопасности 2-го ранга Георгия Андреевича Молчанова.
Возглавив в 1931 году советский политический сыск, он за пять лет воплотил в жизнь мечту начальника Московского охранного отделения Департамента царской полиции Сергея Васильевича Зубатова - поставил почти всё взрослое население страны на оперативный учёт.
Причины восхождения Молчанова на вершину советского политического сыска непонятны. Их пытались выяснить на февральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП(б) 1937 года. Из стенограммы вечернего заседания 2 марта (голос с места):
«Как он (Молчанов) вообще попал на эту работу?»
Ягода (бывший нарком внутренних дел СССР): «Молчанов старый чекист, работал в Западной Сибири».
Эйхе (секретарь Западно-Сибирского крайкома): «Его из Западной Сибири выгнали».
Ягода: «Да, там было какое-то дело, которое не имело для него никаких последствий».
Эйхе: «Вы поищите в делах и найдёте».
Ежов (нарком НКВД): «Вообще его только по одному чекистскому стажу уже нельзя было держать на работе, потому что он воспитывался в бандах, которые шли всё время против нас».э
Ягода: «Я не знал и не знаю, в каких бандах он был, так как такие вещи раскрываются на следствии или агентурой...»
Сталин (с места): «Кто его рекомендовал?»
Ягода: «Не знаю. Знаю одно, что Молчанова я не назначал... С Молчановым я лично работал с 1931 года. За деятельность Молчанова в органах ГПУ я целиком несу ответственность, никогда её не снимал, не снимаю и снимать не собирался. Но не назначал я его, не назначал...»
Конечно, Ежов смотрел личное дело Молчанова. И знал, что тот родился в 1897 году в Харькове. Отец Молчанова, служивший официантом в одном из харьковских ресторанов, пристроил сына в торговую школу, созданную на пожертвования местного купечества. И быть бы Жоржу (так звал сына тяготевший ко всему французскому отец) приказчиком в галантерейном магазине, но... наступил 1917 год - революционная буря захлестнула Украину.
Ставшие чуть ли не семейной традицией расторопность, услужливость, желание угодить привели несостоявшегося приказчика в адъютанты двух кандидатов в «красные Наполеоны» - Михаила Артемьевича Муравьёва и Михаила Васильевича Фрунзе.
Г.Г.Ягода.
1919 ГОД. УРАЛ.
В это время появляется ещё один участник будущих событий - Николай Алексеевич Долгирев. Он родился в 1889 году в селе Старое Сандалово Щербаковской волости Тверской губернии в бедной крестьянской семье. По партийной мобилизации отправился на Восточный фронт с отрядом иваново-вознесенских рабочих, которым командовал Дмитрий Андреевич Фурманов. Отряд составил костяк Алек-сандрово-Гайской группы войск, возглавляемой амбициозным боевым командиром Василием Ивановичем Чапаевым. В мае 1919 года части этой группы переформировали в 25-ю стрелковую дивизию. По своей мощи она напоминала армию, включая в себя 11 пехотных и 2 кавалерийских полка, 2 разведывательных кавдивизиона, 24 орудия, 4 броневика, 4 аэроплана, курсантскую школу и тыловые подразделения. Фурманов получил при Чапаеве должность комиссара, а Долгирев возглавил дивизионный политотдел.
После взятия чапаевцами Уфы Николай Алексеевич организовал Чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности, а будучи уже председателем Верхнеуральской ЧК, провёл расследование «исчезновения начдива - 25 Чапаева» - так чекистское следствие характеризовало Лбищенскую трагедию.
Зная о любовных похождениях начдива (надо отметить, что на любовном фронте Чапаева преследовали неудачи: законные и гражданские жёны ему изменяли), Долгирев считал, что белых казаков на чапаевский штаб в Лбищенске навела очередная жена Чапаева - Пелагея Кашемирцева.
В ночь на 5 сентября 1919-го казачий отряд в 300 сабель при одном орудии и пулемёте под командой генерал-майора Бородина наскочил на Лбищенск. Красных в нём было больше - 300 курсантов дивизионной школы, штаб и политотдел дивизии. Но налёт был неожиданным и стремительным. Несмотря на сопротивление красных, исход боя был предрешён. Остатки чапаевцев бросались в воду и плыли через Урал. Долгирев опросил всех уцелевших в том бою бойцов. По их показаниям, жители Лбищенска принимали непосредственное участие в истреблении чапаевцев. Принявший дивизию Кутяков сжёг дотла станицу, изрубил всех пленных и «подозрительных», включая изменницу Пелагею.
Считается, что среди утонувших в реке Урал был и Василий Иванович. Однако двое венгров-интернационалисто>в свидетельствовали, что они переправили раненого Чапаева на противоположный берег на деревянной створке, что он скончался у них на руках, но показать место захоронения не смогли. И сети не подняли мертвеца. А уцелевшие после кутяковской расправы жители Лбищенска держались на допросах одинаково: «...Небесные силы его забрали, потому что из народного заступника стал он разбойником. Не ищите его, не найдёте. Придёт час, сам объявится...» Видимо, этот час ещё не наступил.
1919-1920 ГОДЫ. ЧЕЧНЯ.
После Уфы и Южного Урала у Долгирева была Чечня. Там он познакомился с Молчановым. Органы ЧК ещё не понимали, что «...горцы, как и все восточные народы, презирают слабость и глубоко уважают силу. Малейшее проявление слабости на их глазах может испортить все планы, хотя бы и проводились в их пользу. Излишняя строгость никогда не повредит и не сделает чеченца вашим врагом, наоборот, она возвысит вас в его глазах и, при известной тактичности, может привязать его к вам и сделать верным и преданным человеком». Эти слова принадлежали арестованному Грозненской окружной ЧК бывшему царскому офицеру, долгое время прослужившему на Северном Кавказе. Долгирев с Молчановым воспользовались его рекомендациями.
Правителя Северо-Кавказского эмирата, охватывавшего часть Дагестана, Чечни и Ингушетии, Узун-Хаджи оттеснили в горы. Его дальнейшая судьба неизвестна - убит то ли соперниками, то ли чекистской агентурой. Куда пропала богатая казна эмира, знали только двое - Долгирев и Молчанов. Из-за неё они крепко поссорились.
Того и другого перевели «охладиться» в Сибирь.
1920-е ГОДЫ. СИБИРЬ.
В декабре 1922 года Молчанова назначили заместителем начальника Новониколаевского губотдела ГПУ. Полученный на Северном Кавказе опыт борьбы с бандитизмом пригодился при ликвидации Западно-Сибирского крестьянского восстания.
В Новониколаевске Г.Молчанов узнаёт от заключённого в очередной раз в чекистскую тюрьму бывшего туземного министра Сибири Шатилова (его арестовывали в 1920 и 1921 годах) о вывезенных колчаковцами в августе 1919 года из Тобольска ценностях Сибирского белого движения. Их везли на восток по рекам и спрятали в верховьях Ваха - правого притока Оби. Самому Шатилову об этом кладе рассказал Григорий Александрович Пирожников - с 1903 по 1917 год исправник Сургутского уезда Тобольской губернии, а после упразднения этой должности - уполномоченный Министерства снабжения и продовольствия. По его словам, переживая за семью, Пирожников отказался от предложения начальника Сургутской уездной милиции Волкова бежать с оставленным обоим на сохранение золотом в почти безлюдный бассейн Ваха.
После захвата красными войсками Омска в руки сибирских чекистов попали архивы правительственных, дипломатических, военных, разведывательных и контрразведывательных органов противника. На основании этих документов было выявлено и объявлено в розыск 5750 активных белогвардейцев, карателей и агентов колчаковской контрразведки. Сибчека и губернские отделы ГПУ организовали учёт всех находившихся в Сибири белых офицеров и чиновников временных антибольшевистских правительств, ввели их обязательную регистрацию. Считалось,
что сургутские чекисты в ноябре 1920 года на берегу правого притока Ваха - реки Кулун-ёган ликвидировали «большого урядника», так называли Волкова ваховские остяки.
Эту операцию председатель Сургутской уездной чека немец Роберт Валенто отразил в коротком рапорте на имя своего губернского начальника Петра Ивановича Студитова-Парфёнова: «Согласно заданию скрывающийся бандит Волков пойман 23 ноября 1920 года в лесах у речки Кулун-ёган, где скрывался с декабря 1919 года, промышляя охотой и рыбной ловлей. При обыске его жилища у святого места туземцев обнаружено и изъято: трёхлинейка - 1, японка - 1, бердана 4-линейная - 1, наган - 1, смит-вессон - 1, ножи - 2, патроны - много, два ящика с золотыми и серебряными вещами и тетрадь с их характеристикой, мешок со звонкой монетой золотой и серебряной царской чеканки, деньги николаевские, керенские и сибирские - много. Бандит Волков попытался бежать и был смертельно подстрелен; труп не найден по причине сильного бурана. Оружие и ценности сданы военкому Зырянову временно до начала навигации».
Слухи о «большом уряднике» много лет будоражили ваховских остяков. Они были убеждены, что Волков придёт за золотом, спрятанным по прикладным жертвенным местам в лабиринте притоков Ваха: рек Кыс, Куль-ёган, Корельпи-ёган, Коток-ёган, Кулун-ёган, Сабун, Песек, Колек-ёган, Яль-Нельтан-ёган, Нинкин-ёган, Мохтах-ёган, Мох-Куль-ёган и Кулун-ёган-Игал.
Молчанов, изучив секретную ведомственную переписку о розыске колчаковских кладов, добился освобождения из тюрьмы Шатилова. За свободу потребовал выяснить у вождей и шаманов ваковских остяков систему жертвенных прикладных мест, где Волков спрятал часть сокровищ. Для выполнения задания чекист организовал Шатилову экспедицию по Ваху «для исследования хозяйственно-бытовых особенностей жизни остяков». Истинная задача экспедиции - найти колчаковское золото. Но о ней Г. Молчанов не доложил даже собственному начальству.
1920-е ГОДЫ. БАССЕЙН РЕКИ ВАХ. ФАКТОРИИ.
За четыре месяца исследователи (кроме Шатилова в экспедиции работали Попов - статистик и Игляков-остяк - переводчик, студент Ленинградского туземного рабфака) прошли вверх по реке около 700 километров (общая длина Ваха - 964 километра), «выше этого пункта имеется по Ваху всего одна юрта в 6-ти днях пути», - сообщали они.
«Сургутский округ, - отмечено в отчёте экспедиции, - является краем с ярко выраженным туземным населением. Всего населения в Сургутском крае, по данным 1904 года, числится 9137 человек; из них: русских - 2375 человек, то есть 26 процентов, и остяков 6762 человека, или 74 процента.
Ещё в большей мере эта черта сказывается в отношении Ваховского района, где единицы русских буквально теряются в массе остяцкого населения. Если к тому же учесть, что эта незначительная часть русского населения вся пришлая, с краем не связана, что русские живут всего в двух пунктах - селе Ларьяк и юрте Охтын-Урье, что почти всё это - агенты фактории или же бывшие местные торговцы, то Вах можно признать краем совершенно изолированным от внедрения русского населения, краем исключительно остяцким...»
Этим населением управлял Иван Кунин, до революции самый богатый человек в бассейнах рек Вах и Толька. Его оленье стадо, по слухам, насчитывало до пяти тысяч голов. Он продавал оленей, сдавал их в аренду, а в качестве платы брал деньги или пушнину, поэтому считался крупным поставщиком «мягкого золота». Каждую весну в Ларьяке устраивалась пушная ярмарка, куда Кунин привозил свой товар. Он даже в Норвегию проторил торговый путь. Царская власть поручила ему собирать ясак и вершить правосудие. Он считался также всемогущим шаманом. Остяки в буквальном смысле слова боготворили его и называли не иначе как «кан», что в переводе на русский язык означало «царь».
В начале 1920-х годов, будто предчувствуя скорую смерть, Иван Кунин разделил своё имущество между тремя сыновьями. По каким-то причинам старший сын впал в немилость, и основное богатство было поделено между средним сыном Михаилом и младшим Ефимом. Михаил вскоре умер, и единственным хозяином огромного оленьего стада и запасов пушнины стал Ефим по прозвищу Шата. Он же принял в свою семью шестерых детей умершего брата. Домашнее хозяйство вели две жены Ефима, старшая по возрасту - русская и младшая - остячка.
По свидетельству жителя села Ларьяк Евгения Александрова, «жизнь Шатина отличается от других. Издалека можно узнать его чум: если он стоит в группе других, то возле него стоят десятка полтора нагруженных нарт, вокруг болота пасутся две-три сотни оленей. Чум Шатина двойной, внизу кругом имеется сукно, сверху покрыт оленьими шкурами. Посреди чума стоит железная печь, сделанная из толстой жести...». В таком чуме у Кунина-старшего и его сына Шаты останавливался «большой урядник» Волков, спрятавший в этих местах колчаковское золото. Выбор места для схрона не случаен, Волков знал, что по обычаю ваховские остяки и их вожди никогда не притронутся к чужому богатству. Впрочем, Кунины-Шатины радушно принимали не только белогвардейцев, но и советских работников, представителей «Уралпушнины» и Сибирской торговой экспедиции.
По воспоминаниям секретаря ларьякского туземного комитета Ивана Борщева, «Кунин-Шатин был сорокалетний, высокий, крепкого телосложения мужчина с басистым говором и богато одетый. При нём всегда была охрана из батраков. Туземное население рек Ваха, Сабуна и Тольки находилось у него в полной зависимости. Часть своих оленей он сдавал малообеспеченным остякам, а в качестве арендной платы брал беличьи шкурки. Полученную таким образом пушнину сбывал на ярмарках в Ларьяке и в магазинах «Сибторга». Годовой оборот от такой торговли достигал 100 тысяч рублей. По примеру своего отца Шатин дважды (в 1924 и 1928 годах) совершил торговые поездки в Норвегию, продав там пушнину за валюту. Когда умер его отец, то на покойного надели бархатный халат, обшитый золотыми монетами царской чеканки. Рядом положили золотые и серебряные вещи из спрятанных Волковым в прикладных жертвенных местах. Пять шаманов увезли его на оленях далеко в урман. Такова местная легенда».
1920-е ГОДЫ. БАССЕЙН РЕКИ ВАХ. ЭКСПЕДИЦИЯ.
Этнограф Шатилов повышенное внимание уделил жертвенным прикладным местам коренного населения: подробно описал их (всего 15) «в порядке наблюдения вниз по течению Ваха, начиная от устья его правого притока р.Кулун-Еган... часть из которых (8 мест) обследованы и сфотографированы. Круг предметов, могущих служить прикладом, по его заключению, почти неограничен: прикладом служат куски материи, шали, платки, пушнина, деньги, украшения, как драгоценные, так и кольца, бусы, бисер, лоскутки, стрелы и различные предметы домашнего обихода, средства передвижения и музыкальные инструменты, и вообще всё, что представляет какую-либо ценность...».
Только ли научными целями руководствовался Шатилов, изучая ритуальные святыни остяков? Может быть, разбирая
приклады жертвенных мест остяков, бывший туземный министр искал белогвардейское золото и учреждённые в июле 1918 года Временным сибирским правительством (вместо отменённых царских наград) ордена «Освобождение Сибири» и «Возрождение России»? Он знал о короткой и печальной судьбе этих орденов. После военного переворота 18 ноября 1918 года их упразднили. Излюбленное в сибирской символике сочетание белого и зелёного было жёстко и решительно изгнано из вооружённых сил: бело-зелёные кокарды на головных уборах, шевроны на левом рукаве формы, обшивка гимнастёрок - словом, всё, что напоминало о былой автономии Сибири. Адмирал Колчак, как непримиримый противник любой самостоятельности, распорядился приобщить к золотому запасу России отчеканенные из драгоценных металлов сибирские ордена и хранить их в церковных кладовых Тобольска вместе с ценной храмовой утварью. При отступлении белые вывезли их пароходом до Сургута, а потом, как уже говорилось, они пропали в лабиринте притоков Ваха.
Михаил Шатилов не успел отчитаться перед Георгием Молчановым о результатах своих переговоров со знатью ваховских остяков: 16 мая 1925 года по постановлению ВЦИК был образован Сибирский край в составе пяти губерний, а в октябре губернии упразднили и образовали шестнадцать округов. Полномочное представительство ОГПУ по Сибири было преобразовано в ПП по Сибирскому краю, в ведение которого включались Ачинский, Барабинский, Барнаульский, Бийский, Иркутский, Каннский, Канский, Красноярский, Кузнецкий, Киренский, Минусинский, Новониколаевский, Омский, Рубцовский, Славгородский, Тарский, Тулунский, Томский и Хакасский окружные отделы, Бурято-Монгольский и Ойротский отделы, Якутский областной отдел ОГПУ.
Полпреда ОГПУ по Сибири Ивана Павловича Павлуновского перевели в Закавказье, а главным чекистом Сибири назначили Леонида Михайловича Заковского (Генриха Эрнестови-ча Штубиса).
Молчанову после этих изменений в Новониколаевске ничего не светило, поэтому он с радостью принял неожиданное предложение переехать в Иваново-Вознесенск.
1925 ГОД. ИВАНОВО-ВОЗНЕСЕНСК.
Назначенный в мае 1925 года начальником Иваново-Вознесенского губотдела ОГПУ Молчанов, отличавшийся природным прагматичным умом и генетически заложенным лакейством, заметил патологическую страсть зампреда ОГПУ Ягоды к дорогим тканям, форменной одежде, ярким наградным побрякушкам и использовал своё особое положение в текстильном крае для сближения с влиятельным лубянским вельможей.
Оставаясь в глубине души завзятым портным, Ягода в свободное от напряжённой контрреволюционной борьбы время увлечённо кроил, шил и перешивал свои коверкотовые гимнастёрки и суконные галифе, которые, если внимательно присмотреться к старым снимкам, сидели на нём безупречно, без единой складочки, не топорщились и не провисали в самых неподходящих местах, прекрасно держали нужные объём и линию.
Не случайно ношению чекистской формы посвящено огромное количество приказов, директив и распоряжений, подписанных Ягодой.
Когда постановлением ЦИК СССР от 26 ноября 1935 года ему было присвоено звание генерального комиссара государственной безопасности, приравненное к маршальскому, Ягода лично разработал новую чекистскую форму одежды, которая отличалась по качеству и богатству украшений от армейской.
Не случайно, принимая от Молчанова конфискованные у иваново-вознесенских торговцев мануфактурой дорогие отрезы тканей, Ягода положил под сукно (в прямом смысле) доклад Долгирева о финансовых махинациях Г.А.Молчанова в Чечне.
А через пять лет службы Молчанова перевозят из Иваново-Вознесенска в Москву. Он занял на Лубянке пост руководителя советского политического сыска.
1935 ГОД. БАССЕЙН РЕКИ ВАХ. ОХОТА.
В августе под предлогом охоты Молчанов посетил безлюдные берега Ваха. Сопровождавший его начальник Нижне-Обского государственного пароходства, бывший начальник Грозненского и Тюменского отделов ГПУ, Николай Алексеевич Долгирев с этой злополучной охоты не вернулся. О его нелепой и страшной смерти рассказал в 1938 году в известных «Записках следователя» следователь по важнейшим делам при Прокуратуре СССР Лев Романович Шейнин, правда изменив имена и географию событий.
В постановлении же о прекращении уголовного дела «за отсутствием состава преступления» следователь Шейнин указал: «...Труп Долгирева был обнаружен на левом берегу Ваха в окрестностях селения Большетархово. Смерть наступила в результате глубокого проникающего ножевого ранения в правый глаз...» (Именно так в чеченской банде, куда внедрён был Молчанов, уничтожали отступников.)
В деле нет показаний Г.А.Молчанова. В процессуальных документах он назван «ответственным работником НКВД СССР». Возвратившийся из Омска в Москву Шейнин побывал у Сталина. Из его кабинета Лев Романович вышел начальником следственного отдела Прокуратуры Союза ССР! Именно ему затем Сталин поручит ведение дел на народного комиссара внутренних дел СССР Ягоду и начальника СПО ГУГБ НКВД СССР Молчанова. А первые допросы будут посвящены выяснению обстоятельств исчезновения золота и бриллиантов, конфискованных у церкви и поисков кладов.
Смерть Долгирева, как и множество других, заставляет задуматься: не колчаковское ли золото им причина?
Музеевед и этнограф Шатилов стал жертвой внедрённого Молчановым оперативного учёта: как бывшего чиновника Временного сибирского правительства, его вновь арестовали в 1931 году, а через два года он исчез с формулировкой «на десять лет без права переписки».
«Царь» ваховских остяков Кунин-Шатин был схвачен чекистами в декабре 1932 года на ярмарке в Ларьяке, увезён в Остяко-Вогульск и тайно расстрелян. (Начальник окружного отдела ОГПУ Николай Николаевич Петров пытался отыскать могилу его отца и спрятанные в ваховских урманах белогвардейские сокровища, но, как указано в рапорте, «безрезультатно».)
Проклятье последнего остяцкого шамана настигло Молчанова. Его сняли с должности начальника СПО, откомандировали в Минск в качестве наркома внутренних дел Белоруссии, а 3 февраля 1937 года за ним пришли...
1937 ГОД. МОСКВА.
2 марта на вечернем заседании пленума ЦК Сталин спросил Ежова: «А как все-таки с Молчановым? Какова судьба его? Арестован или нет?» Ежов ответил: «Да, арестовали, т. Сталин, сидит».
«Советский Зубатов» прошёл все ступеньки Лубянской и Бутырской тюрем. Из того Молчанова, которого знали многие работники НКВД - «тёмный шатен с простым приятным лицом, выше среднего роста, крепко сбитый и внешне суховатый», - быстро сделали худого сгорбленного человека с седой головой, с боязливым взглядом.
Известно, что отправленный в 1903 году из-за ведомственных полицейских интриг в отставку Зубатов не вынес краха самодержавия и застрелился во Владимире.
Расстрел его советского преемника Молчанова Сталин, Каганович и Молотов утвердили 3 октября 1937 года.
Никто не знает мест захоронения Шатилова, Кунина-Шатина и Молчанова.
Никому не известен тайник с ценностями Сибирского белого движения.
Опись изъятого у Молчанова имущества не опубликована. Результаты обыска его квартир и дач неизвестны. Так что сокровища Сибирского белого движения, оставленные им в августе 1935 года в окрестностях села Большетархово, что в Нижневартовском районе Ханты-Мансийского автономного округа, ещё ждут своего графа Монте-Кристо.
Текст: к.и.н. А.Петрушин.
.
А так же :
Персонажи ТЛАДа и Щепоточка Бахвальства
Набор посуды Millerhaus MH-9009
с миру по новости
Сеть - 29 мая
